Когда-то прошлое было настоящим. Как оказалось, дорога в это прошлое заняла не более восьми часов на поезде от Астаны до Петропавловска. За одну поездку делегаты из столицы смогли побывать не только в Целинограде образца восьмидесятых, но и в Константинополе, который своими руками мы превратили в средневековый Брюгге.

10 лет спустя

Южно-Уральская железная дорога сегодня как отдельная страна, со своими правилами и традициями. Причем традиции эти стоит перенять. Сделать это несложно, так как нет в этом ничего сверхъестественного. По большому счету поезда эти, хоть и пришли к нам в полном составе из прошлого века, остаются нашей действительностью. Хотя разницу между допотопным российским и не менее допотопным казахстанским железнодорожным транспортом не заметить невозможно. Причем разница эта, поверьте, не в нашу пользу. Каких-то существенных технологических отличий, которые бы указывали на архаичность нашего подвижного состава, практически нет. Ну разве что в казахстанских поездах несколько грязнее, но разве это временной показатель? Чисто человеческое отношение обслуживающего персонала к пассажирам явно указывает на то, что проводник в Казахстане — профессия для отщепенцев. Складывается впечатление, что российские коллеги и получают больше, и живут лучше (хотя едва ли это так), по крайней мере, не выглядят они злыми и угрюмыми.

В общем-то, на отношении к работе построен и весь сервис. Взять хотя бы постельное белье. В российских вагонах приносят постельные принадлежности, запаянные в отдельный фирменный пакет, надписи на котором предостерегают от использования уже вскрытого пакета. Наши соотечественники менее требовательны к гигиене, потому белье просто запихивают в целлофановый конверт. О всяких мелочах, типа скатерки на столе, коврика в проходе, экологически безопасного ватерклозета, и говорить не приходится. В любом случае, все ужасы отечественной железнодорожной индустрии проще переносить именно по дороге в Петропавловск, потому что дорога занимает не более восьми часов, а основной путь поезд проходит в темное время суток, когда спать хочется несмотря ни на что, даже на отвратительный запах.

Железная дорога как отдельный мир и отдельное государство существует до сих пор. Хоть Казахстан и старается обзаводиться новыми ветками, чтобы как можно меньше зависеть от инфраструктуры своего северного соседа. Все равно, невзирая на границы, продолжает существовать, по крайней мере в Петропавловске, старое государство, и чувствуется там влияние даже не России, а скорее Советского Союза. Причем Союза не полноценного, скорее — железнодорожного. Оттого на вокзале в селекторе звучит мелодия «Темная ночь», как и на всех уральских станциях, в ходу рубли, в поездах торгуют свежей российской прессой, и даже время отправления здесь московское, а не астанинское.

В самом городе до сих пор есть множество объектов, которые находятся в управлении Южно-Уральской железной дороги, причем это не только офисы. Вдалеке от «базы» выглядят они не столько заброшенными, сколько архаичными. И напоминают целиноградский железнодорожный техникум, каким он был до пришествия в него КНБ.

Вообще, если говорить об облике Петропавловска, то это настоящий клад для людей, страдающих по Целинограду конца восьмидесятых. В городе Петра и Павла последний раз мне приходилось бывать лет 15 назад. Признаться, за это время не многое изменилось. По крайней мере, не стало хуже. Если сравнивать его с нашим городом, конечно, можно применить расхожую у нас формулировку: типичный областной центр. Не отличались тогда города на 300 тысяч жителей особым разнообразием. И теперь по Петропавловску ходят старенькие троллейбусы, не везде на тротуарах лежит асфальт.

Впрочем, не это самое примечательное. Прибывая из Астаны в пять утра, патриархальность чувствуешь особенно остро. Ни в коем случае не подумайте, что патриархальность в данном случае ругательное слово. В том, что Петропавловск провинциален, нет ничего странного. И при этом можно найти сотню отличий, которые положительно характеризуют Петропавловск, но проигрывает он Астане в одном — количестве денег. Да, денег здесь существенно меньше, и заработать их сложнее. Но зато здесь проще прожить. В Петропавловске, например, до сих пор работают недорогие столовые в центральной части. Правда, называются они кафе. Здесь больше выбор пива, деревья выше и жизнерадостней. На каждой улице можно увидеть хорошо отреставрированный особняк начала прошлого века, приспособленный под музей, ресторан или офис. В конце концов, в Петропавловске, может быть, и знают, но не очень-то используют пластик и алюкобонд. Может быть, именно поэтому город так похож на Целиноград, которого больше нет. Конечно, помимо внешнего вида, поражает и приятно радует тишина на улицах, неспешность, отсутствие суеты и толкотни на улицах. При этом весь город выглядит ровным. Нет здесь помпезных небоскребов и выдающихся машин, за которыми в Германии очереди стоят, а в Астане такая уже есть в каждом порядочном министерстве. Газоны здесь не тронуты газонокосилками, а на столбах до сих пор висят в виде украшения стальные звезды.

Поражает отношение к свободному пространству. В отличие от Астаны в Петропавловске просто очень много свободного места. Магазины и парикмахерские на первых этажах есть, но они не выпячиваются до самой дороги. В Петропавловске до сих встречается такое чудо, как маленькие огородики под окнами благоустроенных домов. У нас такого точно не встретишь. И во дворах здесь полно пространства, видны детские площадки, и даже пустыри с крапивой. Никогда не предполагал, что, всю жизнь прожив в городе, когда-нибудь смогу обжечься крапивой…

Еще раз подчеркну: во всем этом вижу только положительные стороны. Отсутствие бешеных темпов роста города, и как следствие — земли всем хватает. Даже лишняя есть. Возле базара, например, стоит четырехэтажное заброшенное здание. Окна разбиты, из стен балки торчат, но аварийным оно не выглядит. А выглядит оно так, как в фильмах обычно изображают дома с привидениями. Замок не замок, но особняк, построенный под стилистику века 17-го, — точно. И никому не нужен! Мы толком от местных жителей так и не смогли разузнать, что это за здание, когда и кем построено.

В общем, практически родной город из детских воспоминаний. Разве что комаров в городе не в пример больше. Так им ведь и жить есть где. Петропавловск всегда был городом зеленым. И лес его всегда окружал. Это, конечно, не зеленый пояс вокруг Оттавы, но все же лес, который создает микроклимат в городе.

Хотя, конечно, многое меняется, время берет свое. Когда-то в центре городского парка стояла Петропавловская крепость — земляной вал с каменным фундаментом, на котором стоял сруб с настоящими пушками царских времен. Теперь на холме стоит кабак. От крепости остался только фундамент и детские воспоминания.

Наш щит на вратах Царьграда…

Если с путешествием в Целиноград все более или менее понятно, то с поездкой в Византию все несколько сложнее и запутаннее. Для внятности повествования придется вновь вернуться к имуществу Южно-Уральской железной дороги. Недалеко от вокзала стоит что-то вроде дворового клуба. Называется он «Родник». По всей видимости, когда-то он действительно принадлежал клубу, который значился при железной дороге, а сегодня он повис в воздухе. Вроде бы и россиянам нет нужды заботиться о нашем подрастающем поколении, и наши власти здание пока к рукам не прибрали.

В это время, когда здание зависло вне времени, в него заселили клуб исторического фехтования «Легион». Вполне легальная организация, которую зарегистрировали как общественное объединение, примечают в акимате, и даже доверяют недвижимость.

У делегации из Астаны офис «Легиона» вызвал легкий шок. В Астане на этом месте уже десять раз бы устроили казино, которое бы несколько раз снесли и построили бы этажей в двадцать жилой дом. Здесь же, повторюсь, земли свободной хватает. И вот «Легион», пользуясь дарами природы (а это, в первую очередь, поддержка властей и приличные полигоны для маневров), провел в Петропавловске большую игру «Клинок Аттилы».

Зачем на игру поехала команда реконструкторов из Астаны, сказать трудно. В обиходной речи средневековой пехоты начала XXI века это обычно называется расхожим понятием «вонзацца». Проще говоря — подраться, тактичнее — фехтовать.

Если долго вдаваться в особенности процесса, при этом используя термины психологов, мероприятие получается весьма нудное и до безобразия бесполезное. До сих пор ни один из моих соратников мне, как журналисту, так и не проговорил внятный «синхрон», который бы хоть как-нибудь объяснял суть происходящего на таких сборищах. Однако, когда сам видишь на крепостной стене человека с высшим образованием, на голове у которого шутовской колпак, и при этом он играет на шанкобызе да еще и кричит пробегающим японцам: «Эй, айда драться, надоело за вами бегать!», понимаешь, что умом этих людей не понять. Даже если ты сам среди них уже не первый год.

«Мы же считаем, что наиболее важно показать именно историческую ситуацию, сложившуюся в рассматриваемую эпоху, главное, показать суть и различие культур, и этого можно достичь не столько антуражем, сколько отыгрышем», — заявили мастера проекта «Клинок Аттилы». Концепция игры укладывалась в одно предложение: «Великое переселение народов, точнее – гуннская экспансия в Восточную Римскую империю». Отсюда и все расклады. Задача мастеров — разделить людей по лагерям и максимально «прокачать» их перед началом самого действа. «Прокачать» — значит собрать все источники, всех знающих людей (по археологии, истории, костюму), обобщить эти знания и вдохнуть в каждого воздух эпохи, чтобы реальные персонажи вновь стали реальными. Таким образом, порой достигается максимальная реконструкция целой эпохи. Огромные лагеря живут по канонам средневекового города, степного племени, лесного поселения. Время идет, а люди так или иначе проявляют интерес к прошлому. Кто-то ограничивается повторным просмотром фильма «Храброе сердце», а кто-то берется на практике проверить, насколько реально так орудовать двуручным мечом.
Чем больше общаешься с людьми подобного сорта (все-таки они очень гуманно орудуют такими вещами и делают их в соответствии с уголовным кодексом. Иначе разговаривать было бы не с кем), тем яснее понимаешь, что ничего странного в этом нет. В конце концов, историческое фехтование не намного страннее, чем, скажем, керлинг…

Тяготение к истории вполне объяснимо. Чисто с утилитарной точки зрения для человечества прошлое, то есть то, что уже прошло, уже не существует, равно как и будущее, которое еще не настало. Однако наша ментальность и прочая метафизическая сущность подсказывают, что ничто не уходит бесследно. В конце концов, что за будущее нас ждет? Фантасты уже сказали свое слово: пришельцы, ядерная зима, глобальное потепление. Это совсем уж футурология. Что касается будущего вообще, то оно уже наступило. Оглянитесь вокруг. Чем мы жили еще пять лет назад, в XX веке? У нас не было ни компьютеров, ни телевизоров с дистанционным управлением, ни сотовых телефонов. Произошел и сдвиг в нашем сознании, мы стали другими, стали старше как вид. Не повод ли это в очередной раз оглянуться назад?

Обратимся к классике. Что пишет в своих воспоминаниях Илья Эренбург: «Река истории, ставшая в сороковые годы подземной, начинает вырываться из темноты. Молодые люди различных европейских стран еще не созрели, они еще не уверены в своем назначении, но они уверены в своем пренебрежении к доверчивости, многословию, сентиментальности своих отцов. Они не похожи на подростков 1936 года, которые мечтали добраться до Испании, чтобы отстоять от фашистов Мадрид. Многие слова звучат по-другому: «баррикады», например, стали реквизитом романтического театра, «война» связана не с окопами или танками, а с атомным грибом, «космос» рождает дорожную лихорадку». Эти слова были опубликованы в 1967 году. Возможно, они помогут объяснить суть некоторых явлений, свидетелем которых нам приходится быть в последние годы.

Есть расхожее объяснение увлечению историческим фехтованием: хочется почувствовать себя в шкуре предков, которые сражались с оружием в руках. Многие это высказывание понимают буквально и начинают делать себе доспехи, которые действительно ставят их в один ряд с нашими самыми-самыми древними предками… Астана, представленная клубом «Кромлех», решила так далеко не ходить и остановиться на реконструкции средневековой пехоты. В частности фламандской. Несмотря на то что вся игра была построена в IV-V веках нашей эры, столичным мечемашцам была сделана существенная скидка — веков в десять. Одна из причин, по которой «Кромлех» не откажется от своего 13 века, — КДВ, то есть комплекс доспеха и вооружения. В частности, доспеха, который идеально защищает как в групповых, так и одиночных турнирных боях. О доспехах V века ничего такого лично я сказать не могу. В любом случае все наши приехали домой целыми за исключением сломанного пальца, который по глупости не надел стальную перчатку.

Как бы то ни было, фламандская пехота отстояла Константинополь. Черный лев на желтом поле — герб герцога Фландрского — был прибит к стенам Царьграда. Пехотинцы отбили итоговый штурм, заключили стратегический союз (в том числе и по жизни) с клубом, занимающимся реконструкцией средневековых японских боевых искусств. Одним словом, сами себя превзошли в фортификации, стратегии и дипломатии. А также подарили любителям раннего средневековья волшебное слово «алебарда». Единственное, что огорчило, самый лучший соперник на полигоне оказался из города Астаны — клуб «Радогор». Проделав не самый короткий путь в Петропавловск, жители одного города методично утюжили друг друга. И все равно — славная была охота. В любом случае, пока рядом есть десяток бойцов в красно-синих коттах, глупо менять это время и место.