Коммунисты всех стран готовятся отметить столетие Великой Октябрьской революции. К знаменательной дате появится немало статей, в которых новые историки расскажут нам новую историю и этого мирового события. Но через несколько дней будет еще один юбилей – Февральской революции. Там были свои вожди и свои кумиры. Что мы о них знаем?
История любит поиграть судьбами людей. Иначе, зачем бы ей устроить так, что судьбы трех мальчиков — русских Володи Ульянова и Саши Керенского из городка Симбирска на Волге и казахского Мустафы Шокая из аула на реке Сырдарье близ Перовска (Кызылорды) — так похожи и неоднократно сталкивались на перекрестках истории?
Иногда пишут: будущий вождь мирового пролетариата и будущий же глава Временного правительства России сидели за одной школьной партой в Симбирске, а Керенский был якобы одноклассником Мустафы Шокая в Ташкенте, и все трое, окончив юридический факультет, вступили в революционную борьбу.
Здесь все перепутано: даты жизни, возраст героев, места их учебы. Они не могли быть одноклассниками уже потому, что их разделяло время. Самый старший из будущих политиков, В.И. Ленин, родился 22 апреля 1870 года. А.Ф. Керенский тоже 22 апреля, но 11 лет спустя – в 1881 году. Мустафа Шокай (Чокаев, так он подписывался до конца жизни) появился на свет 25 декабря 1890 года, Следовательно, Шокай никак не мог сидеть за одной партой ни с тем, ни с другим. Он вообще никогда не был в Симбирске, однако пересекался с семьей Керенских. Его отец, уважаемый судья в южном регионе будущего Казахстана, в 1902 году забрал сына из Перовского училища и отвёз в Ташкентскую гимназию, где директором был отец Керенского. 12-летний мальчик скучал по дому, отец часто приезжал к нему и якобы бывал у Керенских.
Все трое юношей действительно окончили гимназии с золотыми медалями и учились на юридическом факультете Петербургского университета, но каждый в свое время. Общее у трех юношей было еще и то, что еще студентами они увлеклись политикой. Но во взглядах на будущее страны у юных революционеров тоже не было ничего общего.
О Ленине и его деятельности написаны целые библиотеки. В СССР существовало 15 музеев его имени, а были еще и за границей. Ни о Керенском, ни о Шокае в советское время не говорили ничего положительного. Нас приучили считать, что Владимир Ильич Ленин – вождь человечества, гений, главный идеолог «перестройки» начала ХХ века. Александр Федорович Керенский же — «наполеончик на кривых ножках», «болтун», «демагог» или, как написал В.Маяковский в своей знаменитой поэме «Ленин», «эта самая Александра Федоровна» (по имени царицы), которую революционные матросы выгнали из царской постели в Зимнем дворце. Якобы Керенский бежал оттуда в женском платье накануне Октябрьской революции. Мустафу Шокая мы знали только как националиста и идеолога созданного гитлеровцами Туркестанского легиона, к которому, как нас теперь уверяют, он не имел никакого отношения. Чего хотел этот образованнейший из казахов для своего народа, тоже стали писать только сейчас. А хотел он суверенного тюркского государства и даже попытался создать его. Впрочем, ни один из троих политиков не спрашивал у народа, хотят ли люди того же, чего и они.
История, казалось бы, должна быть объективной, но – увы! Эта наука давно зарекомендовала себя «продажной девкой правителей». Откройте любую биографию Керенского. Едва ли найдете там информацию о том, какое отношение имел Керенский к Казахстану. Вернее, к Туркестану, в состав которого в конце ХIХ — нач. ХХ века входила и южная часть Казахстана.
Поэтому не станем ждать, пока ученые мужи беспристрастно разберутся, кто есть кто в казахстанской, российской и мировой истории, и поговорим сейчас только о том, чем обязаны Ленин и Шокай отцу Керенского и какое отношение он, Федор Михайлович Керенский, имел к нашему региону.
Отец. Происхождение
О молодых годах Федора Михайловича известно немного. Он учился в Пензенской духовной семинарии и был священником Керенского уезда. Еще его дед получил свою звучную фамилию. Не польскую и не дворянскую, как намекал позже внук, а чисто поповскую — по названию села Керенки. Так было заведено: при приеме в духовное учебное заведение будущим священникам меняли фамилии. Окончив семинарию, отец Федор сначала стал учителем в церковно-приходском училище. Не бог весть, какое это было учебное заведение. Правда, со временем приходские школы улучшались и к 1917 году некоторые уже приравнивались к гимназиям. Вот как позже писал его сын. «Не чувствуя призвания к церковному служению, отец Федор решил посвятить себя педагогике… Батюшка поступил в Казанский университет, считавшийся одним из лучших в России». В Казани он познакомился со своей будущей женой — Надеждой Александровной Адлер, дочерью начальника топографического отделения при штабе Казанского военного округа. Любители выискивать темные пятна в биографиях знаменитых людей, утверждают, что Н.А. Адлер, как и мать В.И. Ленина, вышла из семьи крещеного еврея, словно это ее страшное преступление. Но другие биографы утверждают, что в крови обеих женщин текла немецкая, украинская и русская кровь. Отцу Ленина приписывают еще и калмыкское происхождение. Ну и что? Фашисты мы, что ли, чтобы заниматься чистотой крови и казнить людей, имеющих неарийское происхождение? Нам важно другое: какую роль все эти люди сыграли в истории страны.
В Симбирске
Жизнь впервые свела семьи Керенских и Ульяновых в Симбирске в 1869 году. Федор Михайлович после недолгой службы в Перми получил назначение в Симбирск на должность директора средней школы для девочек и мужской гимназии – на место возглавившего губернское образование И.Н. Ульянова. Оба педагога были сторонниками всеобщего равного для детей всех национальностей образования. Под их руководством было открыто немало школ для детей «инородцев». Видимо, Федор Михайлович был хорошим руководителем: уже через три года Симбирская гимназия считалась лучшей в округе. А в ней в то время учились самые известные воспитанники Ф.М.Керенского — Александр и Владимир Ульяновы, сыновья его прямого начальника.
Семья Керенских была многодетная. В Казани родились три дочери: Надежда (1875 г.), Елена (1877 г.) и Анна (1879 г.), а в Симбирске — два сына: Александр (родился в один день с В. Ульяновым, 22 апреля, но через 11 лет — в 1881 г.) и Федор (1883 года).
В семье Ульяновых тоже было восемь детей: Анна (1864—1935), Александр (1866—1887), Ольга (1868—1869), Владимир (1870—1924), Ольга (1871—1891), Николай (1873—1873), Дмитрий (1874—1943), Мария (1878—1937). Двое умерли в младенчестве.
Некоторые биографы фантазируют, что между будущими лидерами великой страны еще в детстве зародилась неприязнь. Едва ли это правда. Владимир Ульянов окончил Симбирскую гимназию в 1887 году в возрасте 17 лет, когда Саше Керенскому было только шесть. Вряд ли их могли связывать какие-либо отношения. Как и не могло быть романа Саши Керенского с Ольгой Ульяновой. Она тогда была уже довольно взрослой барышней — на 10 лет старше «жениха». Но пишут же…
Когда старший брат будущего вождя пролетариата Александр Ульянов в 1887 году был казнен за подготовку убийства царя, его отца Ильи Николаевича уже более года не было в живых. Симбирское «благородное общество» сразу отвернулось от семьи государственного преступника. Только директор гимназии Ф.М. Керенский поддерживал детей своего покойного друга и начальника. Сначала он дал блестящую характеристику Александру, что позволило юноше поступить в Петербургский университет и два года быть лучшим студентом, пока друзья не попросили сделать бомбу для убийства царя. Затем, хотя Федор Михайлович и поставил Владимиру Ульянову единственную четвёрку (по логике), из-за чего юношу чуть не лишился Золотой медали, директор гимназии, рекомендовал для поступления в Казанский университет и этого выпускника — «замкнутого и необщительного молодого человека». Ф.М. Керенский особенно выделил в характеристике, что у юноши не было «определённых политических убеждений». Директор надеялся защитить и себя, и воспитанника. Он полагал, что Владимир Ульянов пойдёт по стопам отца и сделает карьеру как педагог–филолог. Как же ошибся Федор Михайлович! Его воспитанник решил стать юристом, но проучился в университете всего три месяца. За участие в студенческих волнениях он был арестован и выслан «по месту рождения», так как «кричал громче других студентов». А ведь мог бы поостеречься. Знал же, что из-за брата был с самого начала учебы под надзором полиции. Ф.М. Керенский, защищая юношу и оправдывая свои рекомендации, объяснил: Владимир Ульянов «мог впасть в умоисступление вследствие роковой катастрофы, потрясшей несчастное семейство и, вероятно, губительно повлиявшей на впечатлительного юношу». Его сын был точно такой же – импульсивный до агрессивности, артистичный, хороший оратор, любивший «кричать громче других».
Некоторые исследователи считают, что именно из-за инцидентов с братьями Ульяновыми, которые «пошли другим путем», Ф.М. Керенский был отправлен в Ташкент — в почетную ссылку. Едва ли. Такой перевод — обычное повышение по службе добросовестного чиновника от педагогики. В Туркестане Ф.М. Керенский занял такой же пост, как его друг И.Н. Ульянов в Симбирске — главного инспектора всех училищ края. Это что-то вроде министра образования республики.
А.Ф. Керенский написал в мемуарах, что не последнюю роль в том, что семья переехала в Ташкент, сыграла его серьезная болезнь – туберкулез бедренной кости. После операции мальчик полгода был вынужден провести в постели, а затем долго не снимал сапога с металлическим грузом, прихрамывал всю жизнь, но ходил быстро, за что в полиции получил кличку «Скорый». Это не мешало ему быть хорошим танцором и дамским угодником. Врачи рекомендовали ему сухой и мягкий климат. А где уж он суше, чем в недавно завоеванном русскими войсками Ташкенте!
Федор Керенский: «На ниве народного образования туземцев»
«Собираясь в дальнюю дорогу из Симбирска, – писал Керенский — сын, – мы ни на мгновение не допускали мысли, что будем жить в «оккупированной» стране. Ташкент был просто-напросто далекий уголок России». Однако новому чиновнику было непросто влиться в ряды «старых туркестанцев». Краем управляли военные, а он не воевал, не был ни востоковедом, ни офицером. Обычный презренный «штафирка»! Коллега Керенского по Пензе и Ташкенту Остроумов недоброжелательно писал в мемуарах: «Он был властным руководителем, некритичным и считал местных педагогов ниже себя по уму». Интересен его словесный портрет Керенского-отца: «Общее сложение мужественное, большая голова на толстой шее. Высокий лоб и маленькие глаза, широкий подбородок, цвет кожи смуглый. Походка тяжелая, увалистая». Словом, внешность совсем не аристократическая — ее унаследовал и сын. Но, заключает Остроумов, «учебное дело в крае Керенский крепко держал в своих мускулистых руках». Знакомый с проблемой национальных школ по работе в Симбирской губернии, Ф. М.Керенский был настоящей находкой для Туркестана. Здесь ему, как И.Н. Ульянову в Поволжье, тоже приходилось открывать новые школы, добывать средства на их содержание и на бесплатные учебники, подбирать кадры. Под жестким руководством Ф.М.Керенского только в одном Ташкенте было открыто свыше 30 новых учебных заведений. Среди них национальные: татарские при мечетях, русско-туземные школы, училище для мальчиков – бухарских евреев и обычные для того времени мужские и женские гимназии, реальные училища и частные школы.
Но, оказалось, самое трудное — убеждать местных жителей учить детей в русско-туземных школах. Не все, как отец М. Шокая, понимали значение образования на русском языке. Часто все, что шло от «этих орыс», воспринималось как их дурацкая прихоть. Были случаи, когда на учебу в «совершенно не нужные русские школы», родители вместо своих сыновей отправляли купленного у родителей мальчика – бедняка. Как и кому было учить детей разных национальностей? Иногда в приказном порядке учителями назначали отставных военных — офицеров и даже солдат, владеющих «туземными языками».
За 14 лет службы инспектор Ф.М.Керенский, создавая и инспектируя школы, побывал в самых отдаленных уголках Туркестана. Результат — к 1903 году, спустя четырнадцать лет его пребывания на посту главного инспектора, в Туркестанском крае насчитывалось 12 средних учебных заведений, 19 городских училищ, одно ремесленное училище, 80 русско-туземных школ и 800 медресе.
За свой труд Ф.М.Керенский имел благодарность от царя, серебряную медаль Министерства народного просвещения, орден Бухарской звезды I степени и разных множество грамот. Одна из них — за восстановление церковной школы в г. Верном. После 20 лет службы, в 1910 году, Федор Михайлович вышел в отставку в чине действительного статского советника и уехал к сыну в Петербург.
Ф.М.Керенский скончался в Петербурге после тяжелой болезни. Он был похоронен в Ташкенте рядом с женой, старшей дочерью Надеждой и ее мужем Свиричевским, архитектором, построившим в Ташкенте множество прекрасных зданий и ряд сооружений на железной дороге Оренбург-Ташкент.
Александра Керенского на похоронах отца не было. Он занимался политикой. Шел 1912 год… На прииске «Лензолото» взбунтовались рабочие… Присяжный поверенный Керенский возглавил комиссию по расследованию происшествия и ринулся туда.
Александр Керенский: Поведение отличное, политически благонадежен
Очень долго туркестанский период жизни А.Ф Керенского был лишь поверхностно известен историкам. Считалось, что весь архив главы Временного правительства России находится в Техасе, куда его продал сын Керенского Олег. Даже о том, что бывший глава Временного правительства жив, до 1966 года в СССР знали лишь те, «кому следует». Бежала, мол, эта «Александра Федоровна» в платье медсестры из Зимнего дворца – и прозябает где-то в трущобах Запада! Когда известный журналист Генрих Боровик опубликовал в 1966 году в «Огоньке» интервью с 75-летним Керенским, оно произвело фурор: как? глава Временного правительства жив?!
Тем временем в разных городах Узбекистана в отделах ЦГА хранились такие документы! Оказалось, в них была засекречена вся жизнь Керенских в Туркестанском крае — с 1889 года и до самой Гражданской войны. Там же сохранились документы Ташкентской мужской гимназии, а среди них прошение действительного статского советника Ф.М. Керенского от 17 мая 1890 года с просьбой о приеме в гимназию его сына Александра. Ежегодные отчеты о работе учебных заведений, о наградах и порицаниях учеников.
В своих недоброжелательных мемуарах коллега Ф.М. Керенского истории Н. Остроумов описал и будущего главу Временного правительства России — его детские шалости, драки, кривляния, заносчивость, неуважение к старшим. «…Он был любимым сыном своего гордого отца и самолюбивой и властной матери, которые лелеяли его, как первого сына в своем семействе, и на которого возлагали свои фамильные надежды. Поэтому мальчик – Саша Керенский – рос баловнем в своей семье и уже в детстве позволял себе выходки, не оправдываемые даже разумною родительской любовью».
Однако все годы учебы в Ташкентской гимназии, как Володя Ульянов в Симбирской, а позже и Мустафа Шокай там же, в Ташкенте, Саша был прилежным и успешным гимназистом — отличником. В старших классах Александр вообще слыл воспитанным юношей, несмотря на хромоту, умелым танцором и способным актёром. А вот политика занимала в жизни Саши и его сверстников ничтожно малое место. Они попросту «не имели ни малейшего представления о проблемах, которые волновали молодых людей… в других частях России». Так написал уже пожилой А.Керенский в своих зарубежных мемуарах.
В июне 1899 года в гимназии состоялось торжественное вручение аттестатов зрелости. Золотыми медалями были награждены три лучших ученика, в том числе Александр Керенский. Характеристику для поступления на филфак Петербургского университета он тоже получил блестящую. «Юноша начитанный и развитый; живой и впечатлительный. Вел себя безупречно. В политическом смысле он вполне благонадежен». «В развитии природных наклонностей гимназиста Керенского заложены преобладающие черты – живость темперамента и самолюбивое стремление выдвигаться из окружающей его товарищеской среды, чтобы казаться и обращать на себя внимание публики».
Как хорошо знали ташкентские педагоги своих воспитанников! Ведь именно эти черты характера и сделали А.Керенского лидером и знаменитым оратором — «главноуговаривающим». В одном ошибся наставник – в аполитичности своего ученика. Как и его отец, в отсутствии «определённых политических убеждений» у Володи Ульянова.
Артистический дар позже очень пригодится молодому политику. Он умел так завести толпу, что дамы кричали «ура! и в воздух чепчики бросали». И не только чепчики, но и свои драгоценности под ноги вождя революции. Но это будет в феврале 1917 года, да и то лишь три месяца. А пока, получив золотую медаль и блестящую характеристику, выпускник Ташкентской гимназии становится студентом Санкт- Петербургского университета. По настоянию отца, сначала он поступает на филологический факультет, но на втором курсе переходит на юридический, где продолжает учиться отлично.
Хочется внести ясность еще в одну «ташкентскую историю». Часто пишут о скандале при получении золотой медали Шокаем. Якобы ненавидевший «инородцев» туркестанский генерал-губернатор Самсонов распорядился отдать золотую медаль Чокаева другому выпускнику, а тот вернул ее Мустафе, согласившись на серебряную. Недавно журналисты радио «Азаттык» нашли в архивах Петербурга документы студента юрфака Мустафы Чокаева (так он подписывался до конца жизни). Султан-Хан Аккулыулы сообщает: «Среди них – копия аттестата зрелости об окончании Мустафой мужской гимназии в Ташкенте. По семи предметам из одиннадцати (от изучения закона божьего он освобожден в виду принадлежности к «магометанскому вероисповеданию»), Мустафа имел оценку «5». Его успехи по изучению латинского, немецкого, французского языков и «математической географии» выглядят несколько «слабовато» — оценка «4».
А ведь Володю Ульянова чуть не лишили золотой медали за одну четверку. А тут четыре!
Впереди у туркестанцев, однокашников Мустафы Чокаева и Александра Керенского, были более важные дела, чем отметки в аттестате.
Александр Керенский: Туркестан — Петербург и обратно
С Туркестаном А.Керенский не терял связи до самой Февральской революции. В первый же год учебы он вступил в землячество студентов из азиатской части страны. Эта общественная организация устраивала благотворительные концерты, сборы от которых шли в фонд помощи малоимущим студентам. Десяток лет спустя поддержкой такого же землячества будет пользоваться Мустафа Шокай и другие казахские студенты.
Первые студенческие каникулы летом 1900 года Александр провел в Ташкенте, где познакомился со своей будущей супругой (по другой информации, это было в Петербурге). «Очаровательная 17- летняя Ольга Барановская (1886 – 1976), дочь русского генерала и внучка ученого-китаиста Васильева», была слушательницей Бестужевских курсов – первого в России высшего учебного заведения для женщин. Курсистками, опять-таки в разное время, были и сестры Ленина — Анна и Ольга Ульяновы — и его будущая жена Надежда Крупская. Они, как и многие другие бестужевки, уже тогда занимались революционной пропагандой, работая в воскресных школах для рабочих. В общежитии курсисток в 1891 году бывал В. И. Ленин, навещавший свою сестру Ольгу, знакомую Керенских по Симбирску. Ее брату, после многих прошений матери, в память о заслугах отца, все-таки разрешили сдать экзамены экстерном, что он и сделал в том же году. Так что и тут земляки сидели в разных аудиториях.
К сожалению, вскоре 19-летняя Ольга Ульянова умерла от тифа.
Невеста Александра Керенского Ольга Барановская в политике не была замешана. Молодые люди встречались, однако до матери Александра дошли слухи, что ее сына пытается охмурить какая-то пронырливая и опытная в любовных интригах дамочка. Недоразумение вскоре разрешилось, но Надежда Александровна уговорила сына отложить свадьбу до окончания университета. Венчание пары состоялось в имении родных Ольги под Казанью через несколько дней после того, как Керенский распростился с альма-матер. Юная жена боготворила своего Сашу и следовала за ним как нитка за иголкой, но недолго. До тех пор, пока он не бросил ее с двумя маленькими сыновьями, удирая из России после Октябрьской революции 1917 года.
А.Ф. Керенский еще студентом начал вести адвокатскую деятельность. В отличие от В.И. Ульянова, который в начале карьеры вел в Самаре мелкие уголовные дела, А.Ф. Керенский сразу стал участвовать политических процессах. В Ревеле он спас от тюрьмы крестьян, разграбивших поместье остзейских баронов, затем защищал – и защитил! — участников событий 1905 года, хотя сам попал в тюрьму.
Ректор тогда сказал своему студенту: «Молодой человек, не будь вы сыном столь уважаемого человека, как ваш отец, внесший такой большой вклад в служение стране, я немедленно выгнал бы вас из университета. Предлагаю вам взять отпуск и пожить некоторое время вместе с семьей». Так молодая семья с годовалым ребенком снова оказалась в Ташкенте. Впрочем, звание ссыльного только польстило Александру. В глазах ташкентских приятелей он превратился в героя. Его отец восторги юнцов не разделял и вырвал у сына обещание держаться в стороне от всякой политики. Но Саша на тот момент уже «знал, что если не делами, то в мыслях своих накрепко связан с политикой». Красовался он в Ташкенте недолго – одно лето.
Осенью 1906 г. молодые Керенские вернулись в Петербург. Туда в это же время ненадолго приезжал по чужим документам Ленин. Будущие соперники не встретились: Ильич быстро уехал в Финляндию. Вообще, А.Керенский говорил, что он виделся с Лениным пару раз, да и то случайно. Много лет спустя, будучи в эмиграции, Керенский рассказал одному журналисту о любопытном эпизоде 1917 года. К нему на прием явился некий военный и заявил, что если он получит 50 тыс. рублей, то доставит Ленина в любом виде – живым или «в мешке». Керенский утверждал, что он страшно рассердился, накричал на этого военного: он-де живет в демократической стране, где все строится по закону… И выгнал военного. «Так я спас Ленина», – усмехнувшись, сказал он.
В 1955 году у Керенского спросили: «Почему вы не застрелили Ленина в 1917 году, ведь в ваших руках тогда была власть?» – «Я не считал его важной фигурой», – ответил бывший министр-председатель Всероссийского временного правительства.
Став известным адвокатом, А.Керенский старался выступать только на громких политических процессах, в том числе, и в Туркестане. В 1910 году он был главным защитником на процессе туркестанской организации социалистов-революционеров, обвинявшихся в антиправительственных вооруженных акциях. В 1912 году аналогичный процесс прошел в Ташкенте. А.Керенский сумел добиться замены смертной казни для своих товарищей по партии каторгой, а 95 эсеров вообще были признаны невиновными.
Последнее пребывание Керенского в Туркестане связано с мобилизацией в 1916 году на тыловые работы 200 тысяч коренных жителей, которых до этого по законам Российской империи в армию не призывали. Указ о мобилизации спровоцировал бунт и погромы в Туркестане и Степном крае. Для расследования произошедшего Государственная дума создала комиссию, которую возглавили Керенский и сенатор Кутлу-Мухаммед Тевкелев. В качестве секретаря и переводчика вошел в комиссию Мустафа Шокай. Изучив события на месте, комиссия признала подстрекательскую роль немецких и турецких агентов, но возложила всю вину за происшедшее на царское правительство. Керенский обвинил министра внутренних дел в превышении полномочий, потребовал привлечения к суду коррумпированных местных чиновников. Шокай тоже подготовил свои материалы для выступления в Госдуме от своей мусульманской фракции.
Выступления Керенского в Думе создали Керенскому имидж бескомпромиссного обличителя пороков царского режима, принесли популярность в среде либералов, создали репутацию одного из лидеров думской оппозиции. Но в какой-то степени они стали причиной гибели его младшего брата – Фёдора Фёдоровича Керенского, работавшего прокурором Ташкентской судебной палаты. В 1918 году он внезапно исчез – ушёл из дома и не вернулся. Его жена Нина Алексеевна бросилась на поиски. В ЧК ей сообщили, что муж расстрелян. Позже все тот же историк Н. Остроумов в своём дневнике написал: «…Был убит выстрелом из ружья, потому что был братом А. Ф. Керенского, громкой славой которого восхищался».
Эпилог
Боткинское православное кладбище в Ташкенте историческое и такое же престижное, как Новодевичье в Москве. Там среди могил забытых героев Туркестана стоят мраморные памятники родным А.Ф. Керенского. На них сбиты кресты и фамилия «Керенский», чтобы любители переделывать историю и тут не воевали с прошлым. В нем и без того много страшных тайн и загадок.
Сам Александр Федорович похоронен в Англии, хотя умер в Нью-Йорке 11 июня 1970 года. Ему было 90 лет. Вечно конфликтующие между собой эмигрантские сообщества дружно воспротивились его похоронам в США, где он прожил 30 лет. Эмигранты обвиняли лидера Февральской революции в содействии крушению монархии, в аресте царской семьи, в развале великой России и в том, что он «сдал» Россию большевикам. Перед смертью Керенский произнес: «Я погубил Россию! Но, видит Бог, я желал ей свободы!» В последние годы он жил в нищете, забытый даже собственными детьми и единственным внуком. Его прах был перевезен в Англию.
Владимир Ильич Ленин (Ульянов) тяжело заболел в 1921 году. С тех пор почти не принимал участия в руководстве страной. Умер от атеросклероза и кровоизлияния в мозг 21 января 1924 года. В наши дни представители разных партий часто поднимают вопрос о выносе тела вождя из Мавзолея, что ничем, на наш взгляд, не отличается от сноса памятников. Что делать с другими известными людьми, похороненными в Кремлевской стене и рядом с Мавзолеем, никто не говорит.
Мустафа Шокай после неудачной попытки в 1917 г. создать Туркестанскую, а затем Алашскую автономию, правительства, которых он возглавлял, эмигрировал на Запад. В день нападения на СССР, 22 июня 1941 года. Шокай был арестован нацистами. Ему предложили возглавить Туркестанский легион, который планировалось набрать из пленных советских тюрков, заключенных в концлагерях. Посещая их, Шокай заразился какой-то неизвестной болезнью и 27 декабря 1941года умер. Ему было только 50 лет. Почти как Ленину.
Мальчики «пошли другим путем»… Так он был окончен.
(Пока оценок нет)
