Реальная история Острых козырьков

- Кем работал Ваш отец, мистер Шелби?
- Ну... Он гадал и крал лошадей.
Мог нагадать кому-нибудь, что его лошадь украдут
и все удивлялись его прозорливости... ©

В ожидании выхода очередного сезона любимого сериала бывает весьма интересно копнуть поглубже в историю реальных прототипов героев картины.

Благодаря прекрасной игре актеров, работе сценаристов и операторов, цепляющему названию, сериал «Острые козырьки», выпущенный на канале BBC осенью 2013 года, привлек внимание множества зрителей и критиков. Выдержанный в едином мрачном стиле, он повествует о жизни темных закоулков Бирмингема после Первой мировой войны и постепенном росте влияния Томми Шелби и его разбойной банды «острых козырьков», состоящих из «ирландских цыган». Одетые с иголочки бандиты получили свое прозвище из-за оружия, которое использовали в битвах: они вшивали в козырьки своих кепок лезвия бритв и рассекали ими лбы противников, чтобы кровь ослепляла их, заливая глаза.

Ветеран Первой мировой войны, разум которого поврежден увиденными на фронте ужасами и зациклен на получении как можно большего количества денег незаконным путем, Томми Шелби – это собирательный образ. Он заправлял напоминающими подпольные забегаловки нелегальными букмекерскими конторами в районе Смолл-Хит, но теперь решил сорвать куш, крышуя скачки по всей Англии. Но эта «экономическая ниша» была уже занята — этим занимался Билли Кимбер, хитрый лондонский гангстер, который верховодил жестокой бандой разбойников и сколотил громадное состояние, угрожая букмекерам и предоставляя им дорогостоящие «услуги».

Но, как известно, за вымышленными персонажами «Острых козырьков» стоят столь же захватывающие, кровавые и интригующие истории, как и те, что рассказаны в сериале. В отличии от Томми Шелби, его заклятый враг Билли Кимбер имеет вполне реального исторического прототипа, хотя тот, наиболее влиятельный в Англии гангстер интересующего нас периода, не был лондонцем, как это показано в сериале, а жил также в Бирмингеме, на Саммер-лейн. Очень сильный физически, он был грозным бойцом, проницательный ум и притягательная личность которого позволили ему стать лидером целой сети опасных и беспринципных преступников из Бирмингема, заправлявших на весьма прибыльном поприще крышевания ипподромов Англии.

Руководил Кимбер «Бирмингемской бандой», и по факту они и были теми «Острыми козырьками», показанными в одноименном сериале. Но обо всем по порядку.

Билли Кимбер и «Бирмингемская банда»

История «Заточенных кепок» («Острых козырьков») начинается в конце XIX века в городе Бирмингем, что находится в самом центре Великобритании, как раз на границе Англии и Уэльса. По сюжету сериала режиссеров Отто Баферста и Тома Харпера действие развивается в 20-х годах XX века. Как раз в те времена Бирмингем превращается в некое подобие оружейной столицы Англии. Огромное количество заводов, направленных на разработку и сборку современного вида оружия всех типов, заполонило не только окрестности Бирмингема, но и его центральные улицы. Именно этим вызвана доступность стрелкового оружия у простого населения. Работяги, не получавшие зарплаты по нескольким месяцам, были вынуждены обносить родные производства с целью сбыта оружия и патронов для тех, кто создавал спрос на этом «черном рынке».

Начиналась эра бандитских разборок небольших криминальных групп за распределение сфер влияния в быстрорастущем городе. Убийства на каждом шагу. Грабежи, кражи и беспорядки стали ежедневным делом рук молодых членов банды, которые взяли город под свой контроль, сдавив горло полиции своей «кровавой правой рукой». Последние, кстати, действительно долго не могли навести порядок в городе в виду малочисленности контингента и значительного перевеса сил противника.

Паб Griffin — штаб-квартира банды Сабини

Как и положено, при развитии и численном росте любой субкультуры, сформировалось множество конкурирующих банд, и в частности одна из них вскоре стала наиболее страшной силой на улицах города. Разумеется, на почве конкуренции вспыхнули войны за подконтрольные территории, например такие как Смол Хит и Чипсайд. Драки длились часами и, частенько, насмерть. Выжившие получали бесценный опыт ведения боевых действий в городских условиях, в том числе и подручными средствами: ремнями с пряжками, ботинками с металлическим носком, кочергами и простыми булыжниками, завернутыми в тряпки.

Большинство банд, известные под общим прозвищем «Бирмингемские парни», были стихийными и не имели своих названий. Но некоторые банды «драчунов» всеж-таки вошли в историю. Более всех в своем «ремесле» преуспела банда, известная как «Трудяги». Оказавшись наиболее конкурентоспособными, «Трудяги» 30 лет держали контроль над городскими улицами, прибегая к рэкету и насилию. Именно они и стали одним из прототипов киношных «Острых козырьков».

Трущобы Гаррисон Лэйн были домом для Генри Лайтфута, одного из первых упомянутых как «Острые козырьки».

Взрослые особи мужского пола просто не доживали до почтенных лет, поэтому в течение нескольких десятилетий управление бандой всегда оказывалось в руках дерзкой и отчаянной молодежи, готовой практически на все. Особенно ради своего окружения. Это часто связывают с тем, что они поголовно были близкими или дальними родственниками, которые горой стояли друг за друга. Это были времена, когда на авансцене взаимоотношений между людьми выступала клановость, т.е. семейная принадлежность, на чем в сериале сделан очень хороший акцент. Это позволяло в короткий промежуток времени собирать воедино преданных и готовых идти до самой смерти боевиков. Каждый знал, что защищает интересы своей семьи, что означало безотказное выполнение всех приказов, отданных главой семьи.

Главой семьи избирался самый толковый мужчина в роду. Это не обязательно должен был быть самый старший. Мудреные опытом преемственности королевских персон, бандиты понимали, что не всегда власть попадала в руки к самому умному и достойному, что необходимо было выбирать в кругу семейного совета того, кто действительно готов нести бремя главы семьи и делать это с наибольшей выгодой для клана.

Вырезка из газеты «Normanby Star» от 25 сентября 1924 года , рассказывающей об убийстве в клубе «Иден»

Теперь о самом интересном. Почему же они назывались «Заточенные кепки»? Доподлинно уже нельзя сказать, какая версия является основной, но можно выделить 2 популярные теории. Первая из них гласит, что под козырьки своих твидовых кепок члены банды вшивали острые лезвия. Это был вид оружия, который, якобы, был весьма практичен во времена, когда достать огнестрел было очень трудно. Тогда все решали ножи, кортики и прочие колюще-режущие приспособления. Времена менялись, а внешний вид «Заточенных кепок» — нет. В итоге, этот элемент одежды/оружия дошел до XX века. Именно эта теория о названии банды была принята за основу при создании сериала.

Хотя, объективности ради стоит отметить, что история о вшитых в козырьки кепок лезвиях – это всего лишь теория, не имеющая реальных подтверждений. Опасные бритвы действительно использовались в драках как холодное оружие, но они были слишком велики, чтобы вшивать их в козырьки кепок, поэтому их держали за рукоятку. Безопасные бритвы были меньше, но их изобрели в Америке и не рекламировали и не продавали в Британии до середины 1890-х. К тому же они стоили дорого. В январе 1896 года газета «Шеффилд Дейли Телеграф» дала рекламу семи шеффилдских бритв с вогнутыми лезвиями из лучшей стали, черными рукоятками и чехлом из лошадиной кожи, которые продавались за двенадцать шиллингов и шесть пенсов (62,5 пенса). Это составляло более половины недельного заработка неквалифицированного работника.

Безопасные бритвы считались предметом роскоши, что подчеркивается списком подарков на изысканную свадьбу, перечисленным в газете «Нортгэмптон Меркьюри» 20 января 1899 года. В него вошло множество столового серебра, подаренного жениху, а также набор безопасных бритв. Более того, лезвия для этих бритв не были одноразовыми – они нуждались в правлении и заточке. Более дешевые одноразовые лезвия для безопасных бритв появились только в межвоенные годы. До этого времени выходцы из рабочего класса брились собственными опасными бритвами или у цирюльника, так как они не могли себе позволить покупку лезвий для безопасных бритв.

Пересечение Бромсгроув-стрит и Першор-стрит в октябре 1957 года; спасибо покойному Деннису и Хорасу Холлам. Паб «Стэг энд Физант», где в 1895 году «острые козырьки» напали на двух полицейских констеблей, находился на ближайшем углу. На фотографии на его месте находится магазин с рекламой плитки.

Ну и если проанализировать источники — лезвия в кепках не упоминаются ни в одной опубликованной в те годы газетной статье об «острых козырьках» и «драчунах». Похоже, этот слух родился не из факта, а из вымысла – из романа Джона Дугласа «Прогулка по Саммер-лейн», действие которого разворачивается в межвоенные годы. Он вышел в свет в 1977 году и вызвал фурор, так как многие жители Саммер-лейн посчитали, что он играет на отрицательных стереотипах о районе и подкрепляет их. Бирмингемская газета «Ивнинг Мейл» печатала роман по главам, и читатели невзлюбили его за изображение Саммер-лейн в качестве трущоб, населенных грубиянами и выпивохами.

Если же говорить о второй версии названия этих английских гангстеров, то здесь все намного проще. Внешний вид членов группировки был основан на манчестерском стиле, который господствовал у бандитов с севера Англии в те годы. Это начищенные ботинки, аккуратные хлопковые или твидовые брюки, обязательно сорочка с галстуком или бабочкой, сверху пиджак или безрукавка. В холодное время года на бандитах можно было увидеть теплое твидовое пальто. А венцом всего образа считалась твидовая кепка с характерным козырьком, который, сужаясь от основания к краю, производил впечатление заостренного. Так что вполне возможно, это было метафорическое название бандитов, основанное на визуальной схожести их кепок с острыми лезвиями.

Девушки членов банды также имели характерный стиль одежды: «Много жемчуга, бахрома, заслонявшая весь лоб и спускавшаяся почти до глаз, и характерный пёстрый цветной шёлковый платок, охватывающий ее шею.»

Члены банды якобы были часто жестокими по отношению к своим подругам, одна из которых отмечала: «Он будет щипать и бить тебя каждый раз, когда куда-то выходит с тобой. И если заговорить с другим парнем, он может без раздумий тебя поколотить.»

Помимо щеголеватого внешнего вида, отличались они и поведением. Осенью 1890 года газета «Шеффилд Дейли Телеграф» опубликовала интересную заметку о «Самом умном карманнике Лондона». Джеймс Кэрни обладал «удивительно маленьким ростом и едва доставал макушкой до балюстрады вокруг скамьи подсудимых в полицейском суда Саутворка» во время заседания, состоявшегося 3 ноября. Он предстал перед судом за то, что вылил на девушку чашку горячего кофе безо всякой на то причины, после чего повел себя грубо и не смог унять сквернословия, когда его схватили.

Как уже было сказано выше, такие кепки были в то время новинкой, получившей популярность среди молодежи Бирмингема, Манчестера и других крупных городов конца 1880-х. Поэтому, когда в 1890 году одна из безымянных банд избила молодого мужчину, местные газеты, освещавшие событие, указали в качестве «особой приметы» именно этот предмет гардероба. Так, благодаря письму очевидца событий, заявившего, что нападение было совершено «смолл-хиттскими острыми козырьками», у банды появилось вполне так неплохое название, которое прижилось надолго.

Нападение на Джорджа Иствуда, совершенное бандитами вечером в воскресенье, 23 марта 1890 года, было таким жестоким, что два дня спустя газета «Бирмингем Дейли Пост» назвала его «покушением на убийство». Джордж жил в скромном доме на Артур-стрит и тем судьбоносным вечером отправился выпить в паб «Рейнбоу» на Эддерли-стрит. К его несчастью, туда же заглянул Томас Маклоу с двумя приятелями-головорезами. Юный трезвенник Джордж заказал имбирное пиво. Этот безобидный шаг тут же подвергся насмешкам членов банды. Они высмеяли принципы Джорджа, и 29 мая газета «Пост» сообщила, что Маклоу сказал: «На кой тебе это пойло?» Иствуд посоветовал ему не лезть не в свое дело, и после этого Маклоу вызвал его на бой, но Джордж отказался.

Все они вышли из паба около одиннадцати, и Иствуд пошел домой по Эддерли-стрит. Он успел сделать всего несколько шагов и зайти под кирпичный железнодорожный мост, пересекавший улицу, когда Маклоу нанес своей невинной жертве сокрушительный удар. Джордж упал и, «вероятно, ударился головой о бордюр, что привело к появлению трещины у него на черепе». Пока он лежал на земле, один из подлых приятелей Маклоу несколько раз пнул его и ударил пряжкой ремня. Сумев каким-то образом подняться, Джордж побежал налево, по Лоуэр-Тринити-стрит, преследуемый бандитами.

Паб «Рейнбоу» на углу Хай-Стрит-Бордсли и Эддерли-стрит (справа); фотография сделана в ноябре 1958 года. В марте 1890 года, когда Джордж Иствуд вышел из этого паба, на него напали члены банды «острых козырьков» из Смолл-Хита.

Должно быть, он до смерти испугался и с прытью человека, спасающего свою жизнь, перелез через забор школы на Элкок-стрит, пересек детскую площадку и выбежал на саму Элкок-стрит. Отчаянно желая скрыться от преследователей, он, видимо, постучал в дверь дома мистера Тернера, который любезно впустил несчастного, несмотря на громкие угрозы Маклоу и его головорезов, которые остались на улице.

Позже, тем же вечером, Джорджа Иствуда в тяжелом состоянии привезли в Королевскую больницу на Бат-Роу. В дополнение к «серьезным ушибам тела у него обнаружили трещину в черепе и два или три пореза на голове». Травма головы была столь серьезной, что ему пришлось сделать трепанацию, то есть просверлить отверстие у него в черепе. Прошло более трех недель, прежде чем Джордж смог выписаться из больницы.

Томас Маклоу, двадцати шести лет от роду, оказался единственным членом банды, которого опознали и арестовали. Он был извозчиком и сам жил на Эддерли-стрит. Хотя свидетели подтвердили его хорошую репутацию, Тома признали виновным в незаконном и умышленном причинении тяжких телесных повреждений. Когда обвинение заявило о том, что Маклоу напал на потерпевшего без провокации со стороны последнего и подстрекал остальных членов банды к избиению жертвы, Томаса приговорили к девяти месяцам каторжных работ в бирмингемской тюрьме.

Почти через две недели после подлого нападения на Джорджа Иствуда новости о нем дошли до читателей газеты «Лондон Дейли Ньюс». 9 апреля в ней была опубликована выдержка из письма жителя Бирмингема в местную газету, в котором утверждалось, что покушение на убийство совершили члены банды «Острые козырьки» из Смолл-Хита. Это письмо также появилось на страницах других газет, включая «Эдинбург Ивнинг Ньюс» и «Абердин Джоурнал». Именно так в печати впервые были упомянуты «острые козырьки», которыми прозвали хулиганов из множества банд, заправлявших на определенных улицах и в определенных районах Бирмингема 1890-х годов.

Членами «Острых козырьков» были Стивен Мак-Хикки, Том Гилберт, Гарри Фоулер и Эрнест Бейлз.

До этого момента бирмингемских хулиганов называли «драчунами», потому что они принадлежали к одноименным бандам, появившимся за шестнадцать лет до нападения на Джорджа Иствуда. 20 июня 1874 года газета «Лидс Меркьюри» язвительно заметила, что в Бирмингеме стало очень популярно проводить время за драками. В статье объяснялось, что «это удивительно интересная забава, в которой может одновременно принимать участие любое количество людей за скромную плату в виде реальной возможности пробить себе голову». Противоборствующие в драках стороны постепенно оформлялись во враждующие преступные группировки, которые выслеживали друг друга и «быстро закидывали друг друга камнями». Порой они вносили разнообразие в эту рутину, кидая камни в безобидных прохожих – часто в женщин и детей, которых они заодно и грабили. В газете говорилось, что во время этих нападений полиции никогда не оказывалось рядом, а в драках участвовали в основном подростки.

Этот феномен был впервые замечен двумя годами ранее. 8 апреля 1872 года «Бирмингем Дейли Пост» опубликовала заметку о дебоше, устроенном «бандой драчунов». Накануне, в воскресенье, в районе Чипсайд собралась «большая группа буянов», что «сильно испугало всех жителей». Их было не меньше четырехсот, и они называли себя бандой «драчунов». Устроив беспорядки и разбив несколько окон, банда переместилась на Хилл-стрит, где «они швыряли кирпичи и камни в окна открытых окрестных лавок (небольших магазинов) и кондитерских».

Вид на Чипсайд с Алчестер-стрит, 1930-е. В 1872 году в Чипсайде произошел первый дебош банды «драчунов».

Владельцам магазинов пришлось закрыть ставни, чтобы защитить помещения, а один из них получил удар кирпичом и вынужден был обратиться в больницу. Некоторое время дебоширы терроризировали всех прохожих, останавливая и оскорбляя каждого из них. В конце концов они бросились врассыпную, когда на месте появился небольшой отряд полиции. На обратном пути в Чипсайд «драчунов» перехватил второй полицейский отряд.

Было очевидно, что любовь к дракам возникла не на пустом месте и что одной бандой «драчунов» дело не ограничивалось. Это подтвердилось, когда «Пост» сообщила о группе подростков, которых обвинили в нарушении общественного порядка и кидании камней на Ри-Стрит-Саут вечером 9 апреля. Начальник полиции Спир доложил мировым судьям, что в течение трех-четырех недель жители Чипсайда, Барфорд-стрит и окрестных районов жаловались на крупные группы мальчишек, которые разбивали окна в округе.

Каждому из арестованных был выписан штраф на 20 шиллингов – недельный заработок квалифицированного рабочего – с возможностью заменить штраф трехнедельным заключением. Один из судей выразил надежду, что полиция предпримет надлежащие меры и задержит тех нарушителей спокойствия, которые были старше ребят, представших перед судом.

Следующим вечером, 10 апреля, от 70 до 80 «драчунов» заметили на Нортвуд-стрит и Конститушн-Хилл. Несколько из них, вооруженных палками и крупными камнями, избили полицейского констебля и убежали на Кокс-стрит. Двое были арестованы. Тринадцатилетний машинист Джон Гиббон жил на Уотер-стрит, совсем рядом с центром событий. Недалеко оттуда, на Хоспитал-стрит, находился дом четырнадцатилетнего точильщика Майкла Лоури. Их обоих приговорили к двухнедельному заключению.

Одним из четырех судей, вынесших приговор, был доктор Мелсон, который и сам пострадал в то воскресенье от действий «драчунов», когда банда собралась прямо под окнами его дома. В отсутствие какой-либо поддержки он лично вышел на улицу и ударил одного из хулиганов кочергой. Затем сын доктора Мелсона погнался за бандой и схватил за шиворот ее предводителя. Из-за этого «драчуны» напади на него, и юноша вернулся домой с разбитой губой и разодранными ушами, весь покрытый кровью.

Доктор Мелсон заявил, что «это швыряние камней уже перешло все границы, а молва уже судачит о том, что на улицах города небезопасно». Он без устали жаловался на эти неудобства и «сказал, что, как только любой из этих мальчишек предстанет перед ним, он не будет разбираться, есть ли свидетели, которые видели, как он швырял камни, а поступит с ним по всей строгости».

К несчастью, швыряние камней продолжало доставлять серьезные затруднения горожанам, и 30 марта 1873 года полиция столкнулась с несколькими жестокими мятежами в разных частях города. На Ри-Стрит-Саут толпа закидала камнями полицейских в попытке освободить заключенного. На Фарм-стрит в Хокли пассажиров омнибуса оскорбили и забросали грязью, а на Грейт-Хэмптон-стрит полиция и пассажиры другого экипажа подверглись бомбардировке камнями и комьями земли.

Стало ясно, что банды «драчунов» собирались в районе ряда улиц, которые и без того славились своими малолетними хулиганами, и что эти банды не только нападали на прохожих и полицейских, но и противоборствовали друг с другом. 29 марта 1873 года «Пост» сообщила о вражде между бандами с Бредфорд-стрит и Парк-стрит. Через полтора года Томас Джойс стал предводителем банды «драчунов» с Эллисон-стрит, а в конце сентября 1874 года он вместе с Эндрю Тоем выдвинул обвинение в разбойном нападении против Уильяма Смолвуда.

Мост Деритенд, где Томас Джойс и Эндрю Той напали на Уильяма Смолвуда.

Утверждалось, что Смолвуд входил в число двадцати парней, которые напали на Джойса и Тоя на мосту Деритенд. Используя ремень с пряжкой, он сильно повредил головы обоих мужчин. Однако независимый свидетель заявил, что это Джойс и Той напали на Смолвуда с ножами, и ему пришлось применить ремень для самозащиты. Смолвуд был оправдан, так как судьи решили, что он в порядке самообороны задал истцам неплохую трепку.

Банды «драчунов» собирались также на Милк-стрит, Барн-стрит, Бенакр-стрит и Шип-стрит и в центральных районах Бирмингема – Дигбете, Деритенде, Госта-Грине и Хайгейте. Первая вспышка драк в этих местах угасла к концу 1870-х, но в середине 1880-х город захлестнула новая волна бандитизма, которая распространялась из более старых районов.

Среди новых «драчунов» особенно выделялись выходцы из Астона – банда с Уэйнрайт-стрит, банда с Уайтхаус-стрит, в которую входили безжалостные братья Симпсон, и банда «Десять арок», в той или иной форме просуществовавшая более тридцати лет. Эти небольшие группировки могли объединяться под общим названием «Драчуны из Астона» и выходить на бой против «Драчунов из Нечельса», как случилось 15 августа 1886 года, когда сотни мужчин и юношей сошлись в генеральном сражении в окрестностях Роки-лейн. Вооруженные тяжелыми ремнями, палками, кирпичами и другими инструментами, они устроили такие беспорядки, что, по сведениям «Бирмингем Дейли Пост», пришлось поднять на ноги всех полицейских Астона и усилить полицейские патрули в соседних районах города.

Через три года констебль Беннетт пожурил нескольких юнцов, которых выгнали из театра за неподобающее поведение. По сведениям «Челтнхем Кроникл» от 12 января 1901 года, «острый козырек» по имени Томас Уолтерс вытащил длинный карманный нож и вонзил его в спину полицейскому. Рана была очень серьезной и «могла стать смертельной, если бы удар пришелся всего на один дюйм ниже». Хотя Уолтерс был совсем юн, его приговорили к пяти годам каторжных работ за умышленное нанесение ран. Мировой судья пожалел, что не может наказать виновного еще суровее.

К излюбленному оружию «острых козырьков» и «драчунов» относились также короткие, увесистые дубинки наподобие тех, что используют полицейские. В четверг, 27 июня 1895 года, газета «Манчестер Ивнинг Ньюс» опубликовала заметку под заголовком «Бирмингемские банды драчунов», в которой сообщалось, что два члена банды «острых козырьков» были арестованы за избиение члена враждебной банды тяжелыми дубинками и кочергами.

Одним из самых знаменитых «острых козырьков» был восемнадцатилетний кузнец Генри Лайтфут. Второго ноября 1888 года газета «Бирмингем Дейли Пост» сообщила, что он, Джон Мур и Ричард Чамберлен были «закоренелыми преступниками», которых обвиняли в краже восьми медных дверных ручек. И Лайтфута, и Мура охарактеризовали как «из ряда вон плохих» личностей и приговорили к девяти месяцам каторжных работ. С 1886 года Лайтфута четырежды осуждали за кражу, включая кражу трех голубей, утки и шерстяной куртки. Несмотря на тюремный срок, он снова нарушил закон.

В августе 1891 года, когда его вместе с тремя сообщниками обвинили в умышленной порче стога сена в Экокс-Грин, он заявил, что живет в Грите; в марте 1892-го он, похоже, работал литейщиком, жил на Болтон-роуд в Смолл-Хите и был обвинен в краже футбольного мяча; еще через полтора года, вместе с двумя подельниками представ перед судьями за нападение, он назвался маляром. Один из банды повалил потерпевшего на землю, а Лайтфут с сообщником принялись пинать его. Утверждалось, что их прекрасно знали в округе и что все трое уже признавались виновными в совместном нападении. Лайтфута приговорили к одному месяцу каторжных работ.

Молодой Генри Лайтфут в 1892 году.

Затем, 3 декабря 1895 года, Лайтфут вошел в число первых хулиганов, которых назвали «острыми козырьками». Не имея определенного места жительства, он был обвинен в пьянстве, в неподобающем поведении и в нескольких нападениях. Поздно вечером в субботу «он вообразил, что недоволен несколькими мужчинами» в пивной. Вскочив с места, он избил палкой несколько человек, затем поступил точно так же с хозяином заведения и его женой, после чего прошелся по Херст-стрит и Бромсгроув-стрит, колотя каждого, кто попадался ему на пути.

Пугаясь Лайтфута, люди разбегались в стороны. В конце концов он наткнулся на детектива Тингла. Лайтфут «занес палку над головой и обрушил на него удар, который пришелся как раз в голову и сбил Тингла с ног». Тингл смог дотянуться до нападавшего и столкнуть его на проезжую часть, но в этот момент сообщник Лайтфута снова ударил его. Завязалась драка, в итоге которой Лайтфута препроводили в полицейский участок.

В суде сержант Ричардс заявил, что Лайтфута «много раз отправляли в тюрьму за нападения на полицейских и строго осудили на выездной сессии присяжных за нападение на полицейский участок в Хэй-Миллс». В ответ суд постановил, что он «явно является опасным “острым козырьком” и будет отправлен в тюрьму на шесть месяцев».

И все же неисправимый Лайтфут продолжил нарушать закон. В течение следующих двенадцати лет он пять раз сидел в тюрьме за кражу, ограбление и нападение и несколько раз был признан виновным в игре в азартные игры, пьянстве, сквернословии и нападениях. Последний срок он получил в 1907 году за кражу двенадцати скребков. К этому времени ему было уже тридцать три и он работал литейщиком.

В 1890-х членов банд по-прежнему называли «драчунами», но постепенно в обиход вошло и другое название – «острые козырьки». Например, 27 июня 1895 года в газете «Манчестер Ивнинг Ньюс» под заголовком «Бирмингемские банды драчунов» была опубликована небольшая заметка о заключении двух мужчин за «жестокое нападение на третьего с тяжелой дубинкой и кочергами». Все трое, как указывалось, были «членами соперничающих банд “острых козырьков”, которые обычно шатаются по улицам и нападают на прохожих или завязывают драки с другими бандами».

Многие из неистовых членов банды были детьми, например 12-летний Чарльз Лэмборн (крайний справа).

Дети, которые находились в такой же отчаянной ситуации как и взрослые, также регулярно пополняли ряды банды. Известными примерами являются 13-летний Дэвид Тейлор, заключенный за хранение оружия, и 12-летний Чарльз Лэмборн. Командовали старшие члены банды, такие как Стивен Мак-Хикки, «Детское Личико» Гарри Фоулер и Том Гилберт. Члены были преданными — и местными легендами. Часто было невозможно сказать, сколько бойцов в банде были на самом деле Острыми козырьками, а сколько просто утверждали это для статуса.

Они были «отчаянными, опасными, дерзкими ребятами», которые держали в страхе всех и вся, и 13 января 1935 года Фэйрфакс-Блейкборо заметил в газете «Сандей Меркьюри», что однажды их появление в Скарборо вместе с их союзниками из Лидса «вызвало такой переполох, что полиция арестовала их еще до начала скачек, препроводила на железнодорожную станцию, посадила в ближайший поезд и отправила домой». Но «Бирмингемские парни» никогда не забывали обид и всегда добивались кровавой мести. В 1893 году, снова заручившись поддержкой хулиганов из Лидса, они вернулись в прибрежный йоркширский город и устроили настоящий разгром. Во время хорошо организованного нападения часть бандитов осадила турникеты главного входа и украла всю дневную выручку.

Несколько дежурных полицейских не могли справиться с дебошем, и десятки хулиганов перелезли через забор, отделявший трибуны от поля, забрали у зрителей часы и деньги и «совершили налет» на букмекеров. Одним из них был Том Деверо. Он сказал Фэйрфаксу-Блейкборо, что, «угрожая всем палками и пустыми бутылками, всех заставили лечь на землю у входа». Другой напуганный свидетель заявил, что «минут десять вокруг царило беззаконие», а полицейское подкрепление задержалось в пути, так как ипподром находился в трех милях от города на вершине очень крутого холма.

Бирмингемский букмекер Хорас Боттрелл (в котелке). Снимок сделан на ипподроме в конце 1940-х годов. Справа, в макинтоше, – еще один букмекер, Джим Дэвис. Между ними сидит Берт Кирби, семья которого в межвоенные годы пользовалась опасной репутацией в окрестностях Саммер-лейн. В ноябре 1930 года Берт Кирби стал чемпионом Британии по боксу в наилегчайшем весе, но носил этот титул меньше года, а его брат Джек был чемпионом Мидлендса в наилегчайшем весе.

Отступление «Бирмингемской банды» было столь же организовано, как и нападение. Хулиганы будто растворились в воздухе. Никто из них не сел на поезд из Скарборо и не прибыл на вокзал Бирмингема, где их караулила полиция. Автотранспорта тогда не было, поэтому считается, что гангстеры своим ходом добрались до Дерби, где через несколько дней должны были состояться скачки. Там они поделили трофеи.

Этот «рейд» привел к закрытию скачек в Скарборо – из-за налетов «Бирмингемских парней» такая же судьба постигла ипподромы Холл-Грин и Саттон-Колдфилд. Через пять лет об их дурном поведении узнала вся страна. «Грубияны с ипподромов» беспокоили все больше людей, и 13 августа 1898 года репортер «Дейли Телеграф» привел слова чиновника, которому по долгу службы приходилось иметь дело с хулиганством. Он заметил «любопытный факт, что, хотя общий уровень преступности по всей стране снизился, ситуация на скачках не изменилась».

Бирмингемский букмекер Билл Эшби младший собирает ставки на скачки в Портленде и Донкастере вскоре после окончания Первой мировой войны. Уважаемым букмекерам вроде него во многих местах приходилось платить деньги за «крышу», чтобы их не побили.

Больше всего грубиянов и воров «происходило из Бирмингема, и некоторые из них были совсем опустившимися людьми. Бирмингемцы, как и вся их братия, работали группами по шесть, семь и восемь человек и никогда не разделялись». С этим организованным хулиганством было сложно бороться. В частности, преступники окружали своих жертв и ставили им подножки, а затем грабили их, хватая сумочки, цепочки и часы. А по дороге на ипподром и обратно они обманывали легковерных попутчиков, играя с ними в карты.

Грабежи и разбои мелких шаек, известных под общим названием «Бирмингемские парни», продолжались много лет, хотя они редко собирались такими большими группами, как при нападении на Скарборо.

Само собой, банды воров из Ливерпуля, Манчестера, Шеффилда, Ноттингема и различных районов Лондона тоже промышляли на местных ипподромах, но бирмингемские преступники, как и их столичные коллеги, похоже, были решительно настроены орудовать не только в собственной сфере влияния в Мидлендс и Уэст-Кантри, но и далеко за ее пределами. Такая преступность поддерживалась относительно низкими ценами на железнодорожные билеты.

Шефом полиции был североирландец, Чарльз Рафтер, прибывший из Белфаста. Он был сильным человеком и прибыл в Бирмингем в 1899 году, и очень многие считали, что его назначили на столь высокий пост только для того, чтобы он разделался с «Острыми козырьками», чем он и занимался в следующие несколько лет.

Когда семьи начали уезжать из центра города в начале 20 столетия, влияние банд начало падать. Как росли местности вроде Смол Хита, так и росло расстояние между противниками.

Улицы стали безопаснее благодаря полиции, самые крупные фигуры банды были осуждены. Кроме того, состояние общества улучшилось, все больше людей росло в школах, где им прививали дисциплину, создавались боксерские клубы, требующие от человека самодисциплины и самоуважения. Всё это привело к снижению преступности в крупных городах в начале ХХ века.

По факту, «господство острых козырьков» продолжалось недолго. Суровый полицейский контроль, длительные тюремные сроки и различные социальные факторы – к примеру, влияние школьного образования и появление множества клубов для занятий боксом – привели к исчезновению банды в начале двадцатого века. И правда, в июне 1902 года газета «Шеффилд Ивнинг Телеграф» опубликовала статью о лондонских хулиганах, в которой упомянула, что бирмингемские «острые козырьки» к тому моменту уже были подавлены. Но даже если они исчезли перед Первой мировой войной и не существовали до 1920-х, печальная слава «острых козырьков» и их грозное название, в котором чувствовался дух насилия и гангстерства, не позволили банде уйти в историю.

Но 21 марта 1927 года газета «Ивнинг Телеграф» в шотландском Ангусе напечатала короткую заметку, в которой сообщалось, что «бирмингемская полиция предпринимает решительные меры по зачистке города от хулиганских банд, которые в последние пять недель явно подражали “бирмингемским парням” тридцатилетней давности». В частности, за жестокое нападение на полицейского к двум месяцам тюремного заключения были приговорены Джеймс Кирби, двадцати шести лет и Фредерик Кирби, двадцати четырех лет.

И все же большее внимание привлекло именно название «острые козырьки», а не «драчуны» – их даже поставили в один ряд с другими печально знаменитыми бандами вроде лондонских «хулиганов», манчестерских «головорезов» и ливерпульских «потрошителей». Именно название «острые козырьки», а не «драчуны», снискало себе дурную славу и вошло в фольклор.

Многие британские историки уверенно заявляют, что «Заточенные кепки» и похожие на них гангстеры были прародителями современных субкультур. У них была особая манера одеваться, свой кодекс чести и поведения, они проводили время в одних и тех же любимых пабах и не были похожи на вооруженных головорезов. С виду интеллигентные джентльмены никогда не лазили за словом в карман. Но не смотря на щеголеватый внешний вид, по факту это были беспринципные отморозки, которые громили всё, что хотели и не давали житья обычным мирным гражданам.